Львовский киборг вспомнил о донецком аэропорте, наши герои стояли грудью: "Это был ад"

Владимир Небир, позывной "Доктор Хаос" отбыл две ротации на обороне Донецкого аэропорта, а после подрыва боевиками перекрытия терминала 19-20 января 2015 года – спасал раненых собратьев.

До Майдана Владимир не хотел служить в армии, хоть и был курсантом Военного института КНУ имени Шевченко. Но во время Революции Достоинства Небир стал парамедиком и, когда началась война, одним из первых пошел защищать страну, передает Радио Свобода.

Владимир Небир рассказал о том, как это оно – воевать с врагом и смертью, терять собратьев и мгновенно взрослеть.

"Меня взяли в 90-й отдельный аэромобильный батальон. Сентябрь, октябрь, а также весь ноябрь 2014 года мы проходили обучение на Житомирском полигоне. Там меня готовили на гранатометчика. Потом поехали на восток - в Константиновку. Уже тогда начали ходить слухи, что нас ждет что-то очень страшное, но о аэропорте тогда еще даже и речи не шло.

И тут командир Кузьминых (Олег Кузьминых тогдашний командир 90-го батальона 81-й бригады ВСУ, был в плену – ред.) собрал нас и говорит: «Вы поедете в такое место, куда заехать можно только под обстрелами, выехать – только под обстрелами. Прежде чем туда ехать, хорошо подумайте, это Донецкий аэропорт»", - вспоминает парень.

После этого командир по несколько раз спрашивал у каждого солдата готовы ли они встать на защиту Донецкого аэропорта. Владимир Небир вспоминает, что были и такие, кто отказался, и никто их сейчас не осуждает. Ведь все понимают, что тогда творилось там.

"Конец ноября, мы выезжаем в Пески – предварительный пункт отправки на аэропорт. Первые погибшие, которых я помню, были именно там. Тогда я узнал, что такое артиллерия и почему ее называют «Богом войны». Помню, как после очередного обстрела бежал к ребятам, вижу – лежит лейтенант, у него все внутренности снаружи, но он в сознании и кричит: «Помоги, помоги!».

Но я понимаю, что в моей роте прямо сейчас могут быть ребята в таком же состоянии. Вижу, что рядом есть медики, и побежал дальше. И действительно, Сашка Бродюк лежал без руки. Как я потом узнал: тот парень погиб, а Саша сейчас хоть и без руки, но жив", - говорит Владимир Небир.

На утро 1 декабря 2014 года около пяти утра Владимир Небир с собратьями выехали на двух БТРах в аэропорт. Парень вспоминает, что всем было очень страшно, ведь они не понимали что происходит и чего им ждать.

"Мы заехали в терминал, когда еще было темно. Когда начали разгружаться, уже завязывался бой. Если в Песках мы слышали выстрелы где-то далеко, то в терминале прямо над головой то тут, то там свистит. И полная темнота, если бы я соприкоснулся лицом в лицо с противником, то даже не понял бы.

Очень донимали крупнокалиберные пулеметы. Пули летят – от этого мерзкий писк. В это время понимаешь, что это «язык смерти».

Мы смотрели на ребят, которые там были, как на «бахнутых на голову», в хорошем смысле. Это наши любимые "правосеки", "семидесятдевятка" – видно, что добровольцы. Они были похожи на сумасшедших - это пугало. Те, кто только прибыл, и те, кто уже повоевал в аэропорту, – это были совершенно разные люди.

​Они показывали нам пост, а мы на них смотрели и удивлялись – один чувак контужен, второй говорить не может, третий говорит, что более чем 20 дней в аэропорту. И ты думаешь: куда я попал? Но все эти мысли быстро развеивались, как только начинались бои", - говорит парень.

В терминале Владимир Небир был гранатометчиком. Парень вспоминает, что после напряженных боев отдохнуть можно было только в штабе – небольшом помещении, там была буржуйка и никогда не было свободного места. Вояка говорит, что иногда он засыпал настолько крепко, что его не могли найти. За это потом его совесть мучила.

"Особым ритуалом было употребление еды. Чтобы сварить «пюрешку», надо было выждать момента, когда будет настолько тихо, чтобы можно было оставить сектор на товарища. Сначала надо было нарубить льда, растопить его и только потом заварить кипяточек и приготовить что-то - и тут, как назло, начинался бой!

А как стреляет ДШК? Возникает пламя - будто пощечина по лицу, газовый угар и черный налет вокруг. Потом я уже не парился, брал с собой это пюре, а после выстрела сажу встряхивал и продолжал есть. А если оно еще и теплое оставалось – это вообще было наслаждение", - вспоминает он.

Как-то во время обстрела из-за взрывной волны Владимиру Небиру на голову упал мешок с песком и рассыпался. А это килограммов 50-60, его спасла каска, но впоследствии он почувствовал тошноту и уже понимал, что это симптомы контузии.

Когда должна была проходить очередная ротация, бойцы, которые ехали в аэропорт, пропустили фонарик-сигнал и по ним отработал «Утес» – крупнокалиберный пулемет, который прошивает насквозь броню.

"Я отдыхал и слышу: «Дорогу, дорогу, коридор!». Что это значит, мне еще с Майдана было известно. И тут заносят одного, второго, третьего, четвертого! Я подрываюсь помогать медикам, а все остальные замерли. Потому что это настолько был error.

Я понял, что надо максимально жестко давать задания, чтобы их подбодрить. Говорю: «Ты делай это, а ты это!». В других условиях я никогда бы не стал мыть руки водой, которую мы пьем. Когда ребята увидели, сколько крови я смыл, все поняли, что произошло.

Моему товарищу – медику Артему еще с одним парнем тогда удалось спастись. И знаете как?
Строили стенку из снега, продвинулись на метр и снова строили, чтобы их в «тепло» не было видно. А у него простреленная нога была. Представляете, сколько терпения и времени это потребовало? Какая жажда жизни была?! Тогда нам сказали, что он погиб. У нас был шок: "как?». К счастью, Артем спасся, мы потом с ним еще в Водяном воевали вместе", - говорит он.

Вояка говорит, что больше всего в то время им не хватало боевого опыта и нового оружия. Но благодарен, что волонтеры помогали чем могли.

"Мы пробыли в аэропорту 12 суток, хотя стандартная ротация происходила каждые пять дней. Из-за постоянных обстрелов «ласточка» не могла до нас доехать. Нам каждый день обещали, но мы уже не верили, что это когда-то произойдет.

И тут объявляют «перемирие». А мы такие: "Знаем мы ваше перемирие!». Через несколько часов наблюдаем: по взлетке средь бела дня едут «Камазы». Представьте, мы прячемся от каждого шороха, а здесь небронированная техника едет на открытой местности. Для нас это выглядело так, будто кто-то переключил тумблер на режим - «Война исключена». Мы не понимали, почему так происходит.

Выехали из аэропорта на тех же «КамАЗах» и тут оп – «Моторола», покойный уже. Я узнал его, он потом убил моего товарища Игоря Брановицкого", - вспоминает Владимир Небир.

После того, как Владимир Небир вернулся с терминала, командир Кузьминых решил прикомандировать его к медпункту. Там он стал штатным санинструктором. Он с собратом в Водяном зашли в домик и обустроили его под медпункт.

"Раненых было столько, сколько в том домике не было места. У всех осколочные: я просто брал 20 шприцев и каждому – туф, туф, туф! И тут какой прикол? Главное – надо было показывать, что ты спокоен, что контролируешь ситуацию, можешь проинструктировать. Потому что когда паникует военный – это одно дело, а когда паникует медик – уже хуже", - говорит он.

Башня. Начало конца

"И тут приходит команда от полковника: «Все, готовься, завтра едешь на башню». А башня для нас была чем-то таким... Мы уже знали, что она упала, я слышал, что наши же бойцы ее сожгли, там все было облито бензином. В тот вечер мы сидели с начмедом, покойным Сашкой Кондратюком и долго разговаривали. Как это бывает, когда люди, будто перед смертью, хотят наговориться, успеть все сказать.

Это был конец истории Донецкого аэропорта - с 19 января по 21 января 2015 года. На Крещение в 18 часов мы выехали на МТЛБ", - говорит парень.

Перед Крещением в Донецком аэропорту было уже горячо, а с 19-го начался ад.

"Танки " валили", арта и Грады фигачили – все на свете, я не знаю, как те стены выдерживали. В таком режиме мы дотянули до ночи. И до сих пор не понимаю, как нам удалось выжить, «безбашенные ребята»...",- вспоминает он.

Когда начиналась тишина Владимир Небор исполнял обязанности медика, а когда начинался бой – он был автоматчиком.

"Война - это, безусловно, какой-то перелом. Она ломает, но в лучшую или худшую сторону – зависит от человека и ситуаций.
Самое страшное - это потеря товарищей, которые уже за то время стали мне братьями, с которыми ты, можно сказать, спал, ел, шутил.

В Донецком аэропорту произошли события, которые изменили меня, изменили мою жизнь навсегда. Там я получил контузию, там я понял, что такое потеря товарища в бою, там я вообще начал ценить жизнь. Там я зарядился энергией, которая держит меня до сих пор, которая не дает мне забыть, что я должен делать.",- говорит Владимир Небир.

Обязательно подпишись на наш канал в Viber чтобы не пропустить самое интересное

Напомнить, над Донбассом поднялся гул от гранатометов путинских наемников, мужество воинов ВСУ поражает.

Как сообщал "Знай.ua" , "Преступление в отношении армии и национальных интересов": ветеран АТО обвинил Зеленского в гибели военных на Донбассе.

"Знай.ua" писал, Украинка сбежала босиком по снегу от мужа-тирана и стала известной на всю страну: "Люблю, помогаю"